Собрание произведений в одном томе - Жванецкий Михаил Михайлович (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации TXT) 📗

– Нет, мы закупать не должны, мы сами…

– А, ну тогда не хватит.

– Что ты плетешь? Тебе вообще все равно. Какой ужас, тебе вообще все равно – есть государство или нет.

– А что нам не все равно?

– Как? Постой! Мы твое государство, ты это знаешь?

– Знаю.

– А то, что ты народ, ты это слышал?

– Слышал.

– И веди себя, как должен вести народ.

– Как?

– Ты должен бороться за свою родную власть.

– С кем?

– С сомнениями… Это твоя родная власть.

– Вот эта?

– Эта-эта. Другой у тебя нет. И не будет, я уж позабочусь. Так что давай яростно поддерживай. Это не просто власть. Это диктатура твоя. Вы рабочие и крестьяне, и тут без вас вообще ничего не делается, и нечего прикидываться.

– Вона…

– А как же. Это ж по твоему желанию реки перегораживаются, каналы строятся, пестициды…

– Вона…

– Ты же этого хотел…

– Когда?

– Вот тебе на… Что ты прикидываешься, ты же всегда этого хотел.

– Хотел, конечно. Ой, разговор какой тяжелый… Позвольте на минутку.

– Стоять! Отвечай по форме.

– Глуп, ваше сиятельство.

– Не сметь! Я твое родное народное государство. Отвечай: «Слушаюсь, гражданин начальник!»

– Слушаюсь, гражданин начальник.

– И знай, если кто поинтересуется, ты сам всего этого хотел. Ясно?

– Так точно. Ясно.

И государство тепло посмотрело на народ.

– Заправь рубаху как следует, пуговку застегнуть. Вот так. Нам друг без друга нельзя, – сказало государство.

– Почему? – сказал народ. – Конечно. Хотя…

– Нельзя. Нельзя. Ты не вздумай отделиться… Ты обо мне подумай. Что это за государство без народа. И так уже сплетни, мол, насильно живем.

– Да что вы. Я только хотел на минутку отделиться и назад.

– Нельзя. Стой на глазах. Не вертись. Ну, чего у тебя?

– Можно власть отменить?

– Так это же твоя власть.

– А отменить нельзя?

– А враги, а друзья?

– Какие враги, какие друзья? Что-то я их не видел.

– Напрасно. Они нас окружают. Врагов надо донимать. Друзей надо кормить, иначе никто дружить не будет.

– И чего? Все время?..

– Все время, иначе все разбегутся. И враги не будут враждовать, и друзья не будут дружить. А нам они пока нужны. Обстановка сложная. Ну, иди, корми друзей, врагами я само займусь, и чтоб все понимал. А то стыд. Ни у одного государства такого бестолкового народа нет… Иди. Стой! Ты меня любишь?

– Ага.

– Пошел!..

Великая страна

Великая страна. При внутренней вражде – большая внешняя дружба. Часть ездит быстро, часть – медленно, и те, кто ездит быстро, ждут тех, кто медленно, или выезжают им навстречу назад, чтоб уже вместе вперед.

Передовые делятся опытом с отстающими и отстают (так как объясняют и показывают на ходу). Как танцы. Хорошие танцоры обучают плохих, передают им мастерство, которое у них не восстанавливается, а тем все равно не передается.

Талантливые обучают бездарных, пытаясь научить их таланту. Зато бездарные задают тот знаменитый общий низкий уровень, от которого мы не можем оторваться, невзирая на спешку, суету, гигантские усилия и крики к другим странам: «Подождите!»

Мусоропровод

Монолог снизу

Да, лучше стал жить народ, раздухарился, осмелел. Из мусоропровода рубахи пошли. Бритвы металлические «Спутник». Цельная швейная машина «Проминь». Комбайн кухонный «Страуме» по частям… Пиджак букле «Светоч». Брюки габардиновые «Ой-тык Оол».

Раздобрел народ. Соус в канализации находят, в отбросах – рыба фаршированная. А вчерась старушка двоих с балкона окатила, химчистка не взяла – сироп. Окончательно народ сдурел. Шуточки шутит от переедания.

Магазины ломятся, сорок шестой размер никто не берет. Мужчина на физической работе пятьдесят вторым животом об верстак трет. Кашне ему не хватает шею замотать. Вместо рожи такая сковородка – жена или другая женщина за неделю не перецелует. А вы говорите: концентрат в урне нашли!

Бабка с магазина прет, с нее крупа сыплется, куча ворон сзади – не обернется! Сама жирная. И дети у нее кроты, щеки сзади видны, зады свисают, как черешни.

А бабы некоторые только боком в государственное учреждение, только боком. Скомандуй ей: пятки вместе, носки врозь, – умрет не сомкнет! И дышит, как компрессор. Желудок на глаза давит! И грозит им полная недвижимость. А куда они пойдут? Два шага вперед – телевизор, два шага назад – туалет, руку протянул – мусоропровод.

Им говорят: «Дамы, бегайте, чтобы выжить». Так она тебе и побежала сама по себе, если ее там никто не ждет. Эта врачиха по телевизору говорит: «Не смотрите меня сейчас, вредно. Выключайте, бегите!» Это ж надо характер иметь.

По аптекам сидят. Помереть боятся: знают, что царство небесное отменили, значит, все надо здесь иметь, потому что там уже точно ничего не будет.

Мусоропровод раскалился: литература идет, костюмы, шляпы пошли велюровые и макинтоши синие – начальство выбросило. Интеллигентный мужчина пятнадцать рублей дает, только чтоб рояль забрали. А куда я с этим роялем пойду? Макинтош китайский «Дружба» ни одна комиссионка не берет. Брюки галифе, диагональ, еще четыре поколения могут сквозь чащу продираться – в отбросах. Только ходят бабы губы кривят: того у меня нет, этого нет. Я ей говорю: «Встань на мое место под мусоропровод, все будешь иметь!»

Так жить нельзя

Нашу жизнь характеризует одна фраза: «Так больше жить нельзя!»

Вначале мы ее слышали от бардов и сатириков, потом от прозаиков и экономистов, теперь от правительства.

Наш человек эту фразу слышал и триста лет тому назад, двести, сто и, наконец, семьдесят лет назад сделал так, как ему советовали, ибо так больше жить нельзя… С тех пор слышит эту фразу каждый день.

Убедившись, что эти слова перестали быть фразой, а стали законом, не зависящим от образа жизни, он повеселел. Как бы ты ни жил, так больше нельзя.

А как можно? Тут мнения делятся. Там, за бугром, вроде живут неплохо, но так жить нельзя. Кроме того, с нами находятся крупные работники, которые и твердят, что так, как там, нам жить нельзя, и мы уже один раз отказались, и мы должны мучиться, но держать слово. На вопрос: «Там есть есть чего?»

– Есть чего.

– Одеть есть чего?

– Есть чего.

– Пить есть чего?

– Есть чего!

– Так почему – так жить нельзя?..

Тут они багровеют, переходят на ты, а потом тебе же про тебя же такое, что ты долго мотаешь головой и ночью шепчешь: «Постой, я же в шестьдесят пятом в Казани не был…»

В общем, как там – жить запрещено, а как здесь – жить нельзя. Поэтому сейчас с таким же удовольствием, с каким раньше публика наблюдала за юмористами, балансирующими между тюрьмой и свободой, так сейчас – за экономистами, которые на своих концертах объясняют, почему как здесь – жить нельзя, а как там – не надо. Потому что, мол, куда же мы тогда денем тех, кто нам мешает, их же нельзя бросать, нам же их кормить и кормить: потому что это их идея жить, как жить нельзя, куда же мы авторов – неудобно.

Билета на концерты виднейших экономистов не достать, хохот стоит дикий. Публика уже смеется не над словами, а над цифрами.

Тут соберут, там потеряют.

В магазинах нет, на складе есть – на случай войны.

Тогда давайте воевать поскорей, а то оно все испортится.

И что в мире никто мороженое мясо не ест, только мы и звери в зоопарке, хотя звери именно не едят, только мы.

Вот я и думаю, а может, нас для примера держат. Весь мир смотрит и пальцем показывает:

– Видите, дети, так жить нельзя!

Борьба с населением

Так, как раньше, жить нельзя. Теперь – как теперь? Вопрос на первый взгляд простой: живи, и все. Если выживешь. Договорились, что мы умираем раньше всех. Об этом мы договорились. Умираем, чтобы сконцентрировать, а не растягивать процесс. Умираем раньше, причем намного, иначе договариваться не стоило. Сделать ярче короткую, но яркую – таким бывает экран неисправного телевизора – жизнь и ослепительную точку в конце.